Давыдова Наталья - Как Ты Живешь, Моя Первая Любовь
Наталья Давыдова
Как ты живешь, моя первая любовь?
Мы не виделись ровно десять лет. И вот мы встретились в гостинице, в
номере, где я остановилась, приехав в свой родной город на конференцию.
Это очень странно: приехать в город, где ты родилась и выросла, где был
твой дом, и жить в гостинице, как посторонняя.
Николай пришел ко мне вечером, после работы, и в в первую минуту мне
показалось, что он совсем не изменился. Точно такой, как десять, даже
пятнадцать лет назад, когда мы еще учились в школе. Мы обнялись и
поцеловались. А потом он крепко пожал мою руку и сказал:
- Ну, здравствуй, Машенька!
А я сказала:
- Я уже думала, что мы никогда не встретимся.
На самом деле все десять лет я знала, что когда-то мы должны
встретиться.
Он не ответил, он смотрел на меня. Потом сказал:
- Все такая же, совсем не изменилась.
Мы сели в кресла около круглого стола с красной плюшевой скатертью и
замолчали. Я не знала, с чего начинать, а он вообще больше любил молчать,
чем разговаривать.
Он был в военной форме, как и тогда, и это меня удивило. Я плохо
помнила, как мы расстались, но очень ясно помнила все, что было до того,
намного раньше.
Я сидела перед ним в своем самом лучшем платье, причесанная у
парикмахера. Я приготовилась к этой встрече. Я даже выспалась - редкий
случай, - чтобы хорошо выглядеть. И помнила, что имею научное звание,
серьезную должность и опубликованные и неопубликованные работы.
Николай тяжело опустился в кресло и сгорбился. В левом глазу у него
лопнул сосудик, и глаз был красный. Подворотничок из целлулоида натирал
ему шею. Он попросил разрешения расстегнуть крючки.
Он смотрел на меня сощурившись, со знакомой мне насмешливой и ласковой
улыбкой, как будто - чего-то ждал от меня. Что же изменилось в его
внешности? Потом я поняла: волосы. Волосы стали редкими и потеряли блеск.
Я разглядела даже раннюю лысину. А так он по-прежнему был красив.
- Рассказывай первая, Машенька, - сказал он, - все подробно и по
порядку.
Он погладил меня по руке и заглянул в глаза. Кроме него, меня никто не
звал Машенькой.
- Как ты жила с тех пор? Как твои папа и мама? Они тоже уехали? Я
заходил на вашу старую квартиру - там чужие. Как бабушка, жива-здорова?
Значит, ты окончила институт?.. Что было потом?
Я задумалась, глядя на Николая, и не ответила. Я так хотела знать,
какой он стал, чем он занимается, хорошо ли ему живется, но главное -
какой он: такой, как раньше, или другой? И какая она, эта чужая жизнь,
которая когда-то была самой родной?
Он повторил свой вопрос.
- Значит, ты окончила институт?.. Что было потом?
Я рассказала, что было потом. Очень скромно и коротко, основные события
моей жизни. Пожаловалась, что трудно работать. Приходится проводить опыты
по разным лабораториям, уходит много времени; сейчас мне нужны обезьяны,
их сложно доставать; замучили командировки. Вообще-то я люблю
командировки, часто бываю в Минске, в Одессе. Вот, собственно, и все.
Он опять взял меня за руку и спросил:
- Ты счастлива?
Но это его не касалось. Я перевела разговор на предстоящую конференцию
и свой доклад. Очень ответственный доклад.
- Ну, ты всегда была молодцом, и я не сомневался, что ты всех обгонишь
и что из тебя получится нечто замечательное. Так и вышло.
Это прозвучало у него не слишком лестно, хотя он и раньше это часто
говорил.
- Какое у тебя платье! Я даже таких не видел, - сказал он, продолжая
меня разглядывать.
- А ты как? Довольно обо мне. Я хочу все о тебе знать. Я только сейчас
позвоню, чтоб
